Мы в Амритсаре. Мы приехали в большой индуистский храм в центре города. Меня тянет на задворки, позади храма обнаруживаю площадку для кремации. Пара костров догорают, на одном из мест только готовятся к ритуалу сожжения. Из дров сооружён помост, на котором лежит тело. Вокруг довольно большая толпа из родственников и друзей покойного. Индуистский священник читает молитву, по специально оборудованному желобу на тело течет масло - это старая традиция, хотя сегодня порой масло заменяют керосином. Сын зажигает факел и поджигает погребальный костер. Это ещё одна традиция - поджечь костер должен один из ближайших родственников. Пламя быстро охватывает тело, костер скрывается за клубами дыма. Люди уходят подальше. Священник читает ещё одну молитву, последнее поминовение покойного. Все собравшиеся молятся вместе. В следующие несколько минут у всех в руках стаканчики с чаем, кто-то достает печенье. Начинаются разговоры, вспоминают различные случай из жизни покойного.
Вдруг среди костров и пепелищ замечаю странную фигуру. Человек танцует, делает странные жесты, периодически останавливается и начинает сосредоточено молиться. Потом опять начинает танцевать с блаженной улыбкой на лице. Один из индийцев, заметив мой взгляд, делает недвусмысленный знак рукой, указывая, что мужчина не в своем уме.
Место кремации оказывает двоякое действие, с одной стороны хочется поскорее уйти и забыть об увиденном, с другой - есть в этом что-то притягательное. Глядя на танцующего, невольно вспоминаю эпизод из биографии Гуру Падмасамбхавы, когда он некоторое время жил на местах сожжения, часто в окружении дакинь, пил, ел, танцевал и часто его поведение для окружающих могло показаться очень странным.
Невольно мысли переходят к буддийской традиции. Смерть, и правильное отношение к смерти очень важная буддийская практика. Смерть напоминает о непостоянстве, о временности и быстротечности человеческой жизни и всего, что с этой жизнью связано, невольно заставляя искать опору не снаружи, а внутри вещей и предметов. Медитация на трупах - классическое буддийское противоядие против привязанности и зацепленности за человеческие ценности, против жадности и многих других омрачений. Если все внешнее смертно, это заставляет нас искать более надёжную точку опоры в жизни. И одновременно позволяет более гармонично о носиться ко всему, что даровано нам в этой жизни и к самой жизни в целом. С благодарностью, любовью и без агрессии.
В связи с этим вспоминается серия фотографий в зале у Ринпоче. Фотографии изображали сперва новорожденного, с ещё неперерезанной пуповиной, потом маленького мальчика, красивого юношу, дряхлого старика, и несколько следующих - мертвое тело, на разных стадиях разложения. На последней фотографии был изображён скелет. Медитация на смерти позволяет перенести точку опоры с внешности на сущность человека, которая не подвержена разложению и смерти. Нам уже все равно, как выглядит человек, в каждом мы видим все этапы и неминуемую для каждого смерть. Поэтому мы начинаем больше внимания уделять душе и уже расценивать и себя и других в первую очередь как душу.
Впрочем, место для кремации не просто напоминание о смерти. Некоторые уважаемые буддийские авторы пишут о нем, как о месте трансформации в символике тибетского буддизма. Причем, даже не о месте, а о символе, которым на практике может стать любая жизненная ситуация, подталкивающая нас к изменению себя.
Когда практикующий монах приходил на место кремации, а делал он это почти всегда один и часто ночью, он оставался один на один со своими страхами, привязанностями, страхом смерти. В этой ситуации у него было два выбора, остаться прежним, уступив своим страхам, или измениться, преодолеть страх смерти и цепляние за жизнь. Именно поэтому место кремации стало символом трансформации в тибетском буддизме.
Другие буддийские монахи и ламы в своих текстах идут дальше и указывают на то, что это не более, чем символ, что с подобными ситуациями мы сталкиваемся постоянно в повседневной жизни. Жизнь как бы сама напоминает нам о своей изменчивости и быстротечности, сама сталкивает с нашими страхами и зацепками, причем именно с теми, которые нам нужны. И как в ситуации с местом кремации мы почти в каждую минуту делаем свой выбор, сохранить любовь, принять ситуацию, измениться или поддаться своим страхам, эго, привязкам и цепляниям. В первом случае мы идём по пути освобождения, во втором ещё больше погрязаем в омрачениях и негативных эмоциях. Эти мысли ещё больше утверждают в мнении, что при правильном отношении трансформация человека более эффективна в условиях обычной жизни, чем в условиях монастырских стен. И тогда вся жизнь и есть поле для непрерывной работы над собой, непрерывной трансформации. Или говоря языком буддийских символов - площадка для кремации.
Совсем скоро мы опять поедем в Амритсар. И у нас осталось последнее место - может быть это та возможность, которую вы так ждали.
